Сэм Эсмейл отдает дань Де Пальме, Хичкоку и Финчеру

Сериал Сэма Эсмейла «Возвращение» своей палитрой отсылает зрителей к параноидальному кино 70-х, используя характерное кадрирование, движение камеры и специфическое звуковое сопровождение для создания атмосферы тревожного мира. Потрясающе оригинальное шоу благодаря своей аудиовизуальной изобретательности уже снискало немало восторженных отзывов, поэтому его создателей стоит поздравить — у них все получилось. Но как именно они это сделали? Попробуем разобраться, приглядевшись повнимательней.
 
То, что Эсмейл и его команда затеяли некую интеллектуальную игру, можно понять уже по одной из первых сцен — когда камера отъезжает от аквариума в кабинете психотерапевта Хэйди Бергман, звучит музыка Пино Донаджо из фильма «Бритва». Cюжет триллера 1980 года Брайана Де Пальмы построен вокруг психотерапевта и его секретов, а медленный и элегантный стиль съемки повторяет почерк культового режиссера.

Когда камера фиксируется на месте, а Хэйди готовится начинать, жалюзи по обе стороны от нее визуально создают рамку в кадре, размеры которой имеют соотношение сторон 1:1. Впоследствии оно будет использоваться для разделения сцен прошлого и настоящего. Такой эффект сужения подспудно наталкивает на мысли, что несмотря на то, что Хэйди важно сидит за большим столом, как серьезный доктор, ее компетенция и знания вызывают сомнения. И что самое интересное — данное визуальное решение было принято создателями сериала практически интуитивно.

В своем сериале «Мистер Робот» Сэм Эсмейл часто использовал необычные ракурсы съемки, чтобы подчеркнуть чувство паранойи, характерное для многих проектов о будущем. В «Возвращении» стиль Эсмейла немного более утончен, но и здесь явственно проступает рука мастера. Одной из наиболее ярких и красивых фишек является использование съемки сверху, чтобы визуально перенастроить и изменить структуру пространства на экране. По крайней мере один раз за эпизод камера хищно парит в вышине, зрительно превращая картинку — будь то кабинет врача, уличный фонтан или комната отдыха в стиле хай-тек — в полуабстрактное полотно.

На первый взгляд такой ракурс как бы дает понять, что всегда существует взгляд со стороны, охватывающий общую картину в целом и несколько отличающийся от того, который доступен героям. Но зачастую эти планы наталкивают на мысли о гнетущем наблюдении неких силовых ведомств, которые выступают в сериале в роли незримого завуалированного злодея. Подобный ракурс — еще один оммаж на параноидальное кино 70-х: картинка напоминает великий момент классического фильма «Вся президентская рать» режиссера Алана Пакулы, когда камера взмывает над читальным залом библиотеки Конгресса, превращая самоотверженных журналистов в крошечные точки.

Из всей американской классики 70-х, отсылки к которой время от времени прослеживаются в «Возвращении», пожалуй, именно «Вся королевская рать» вспоминается чаще всего. Дэвид Финчер тоже был влюблен в это произведение, и его шедевр 2007 года «Зодиак» — наглядный тому пример. Подражание — самая искренняя форма уважения, и создатели «Возвращения» не стесняются его проявлять, открыто цитируя и Пакулу, и Финчера. Например, в сцене, где два солдата сбегают на фургоне из лечебного центра, съемка с воздуха очень напоминает момент с такси в «Зодиаке». Каждый подобный оммаж не только демонстрирует почтение Сэма Эсмейла к мастерству корифеев, но еще и очень органично встроен в рамки повествования и концепцию его собственного шоу.

Разделенный экран был излюбленным и часто используемым приемом киношников семидесятых, когда они хотели нагнать саспенса без особых усилий. Например, в одной из ключевых сцен фильма «Кэрри» Де Пальма блестяще использовал его, чтобы собрать несколько точек действия в одном кадре. В «Возвращении» экран разделяется главным образом для того, чтобы показывать телефонные разговоры между Хэйди и ее боссом Колином. Мы не только видим обоих участников во время серьезнейших переговоров, но и можем оценить окружающую их обстановку. В то время, как Хэйди чаще всего показывают на работе, ее босс появляется в различных, все более забавных и несоответствующих вдумчивой атмосфере ситуациях: он то играет в гольф, то веселится на дне рождения дочери. То есть становится понятно, что Колин делает грязную работу чужими руками, пользуясь доверчивостью и недостаточной компетенцией Хэйди. А глядя на кадр, где он вешает трубку и его половина экрана просто становится черной, а Хэйди остается в своей, мы очень остро понимаем, насколько она одинока со своими вопросами, которые ей некому задать.

Стоит также отметить использование Сэмом Эсмейлом лестниц, особенно винтовых — это тоже своеобразный кивок в сторону классики, намек на подобные композиции у Хичкока, у которого очень часто лестницы являются местами опасности и интриг. В «Возвращении» они используются в качестве напоминания о, по сути, иерархической структуре повествования, где персонажи поднимаются и опускаются до разных уровней понимания общей картины, иногда меняя свое положение в пространстве. Есть кадр, где Колин поднимается вверх по золотой лестнице, что символизирует его неуемные амбиции.

Отношения между персонажами «Возвращения» часто показываются так, чтобы зритель мог понять, что все гораздо сложнее, чем кажется. В одной из сцен съемка ведется из аквариума, в то время как Хэйди и один из вернувшихся солдат беседуют, наблюдая за рыбкой. В результате герои визуально оказываются за стеклом, невольно наталкивая нас на мысль, что и сами они помещены кем-то в очень похожую на жизнь, но все же искусственную среду обитания в офисе проекта «Возвращение», как пресловутые золотые рыбки, которые умирают по непонятной причине.

Ракурс съемки с самой нижней точки инспектора Карраско, сидящего на полу в архиве, заваленном несметным количеством коробок, которые любой исследователь не смог бы изучить за всю жизнь, заставляет подумать о его положении — место Томаса у самой земли. Посреди нависающих переполненных коробок с бумагами и брошюрой компании Heist, закрывшей его лицо, маленький человек Томас Карраско полностью обезличен, окружен и сдавлен, практически сливается с окружающим его океаном информации.

Еще в одном замечательном кадре мы видим цветное белье, которое крутится в стиральной машинке. Получается эдакая мультяшная визуализация вращения колесиков внутри головы Колина, когда он, сидя в прачечной самообслуживания, пытается придумать, как манипулировать Хэйди с ее амнезией. Это не сразу заметный и очень милый образ, усиленный неброской, но тонкой игрой Бобби Каннавале.

Растущее чувство близости Хэйди и Уолтера также блестяще передается с помощью операторской работы. В одной из сцен общения в кабинете Хэйди их лица попеременно показываются все более крупным планом, и зритель постепенно отмечает для себя данный факт, пока экран целиком не заполнится крупным планом лица Стэфана Джеймса. Человеческая симпатия Хэйди к Уолтеру и ее чувство вины за то, что она невольно предала его своей работой в проекте «Возвращение», создает колоссальное нервное напряжение, и создателям сериала удается передать его с помощью разнообразных приемов и находок.

Помимо основной сюжетной загадки, в «Возвращении» присутствует параллельная напряженная интрига: мы постоянно задаемся вопросом: когда же пересекутся две сюжетные и временные линии? Решение этой головоломки — пожалуй, одна из самых сильных сторон шоу.
 
Источник: The Ringer
 
Оцените также саундтрек первого сезона «Возвращения». Как и визуал в драме, он помогал с созданием гнетущей, параноидальной атмосферы тотальной слежки и давления.
 

 
Сервис предоставлен службой Яндекс Музыка. Если у вас возникли проблемы с работой сервиса, проверьте, отключены ли в вашем браузере блокировщики рекламы.